Кросс/Аллен. AU, Кросс жив. Сдерживать 14го становится с каждым днем все труднее, но просить помощи, кроме Мариана, не у кого - а тот может сдерживать его заклинаниями и "успокаивать", морально придавливая Аллена и практически вынуждая подавить в себе это. Одно только "но" - Аллен берет себя в руки, только ощутив боль, поэтому приходится его бить, иногда - сильно, иногда - подолгу, развязывая настоящую драку. В конце концов ученика становится слишком жаль. Кросс в качестве извинений обрабатывает ему синяки и царапины, но в какой-то момент это перерастает в поцелуи и ласки, а потом и в секс. Аллену очень больно даже просто двигаться, отчасти поэтому он не может нормально сопротивляться, но маршалу удается расслабить его ласками и обратить ситуацию в свою пользу.
Чего не хочется: ребенка-Аллена, стёбщика-14го, идиота-Кросса. И отношений между ними в стиле "ты никто и я тобой всего лишь пользуюсь". У них взаимное и вполне обоснованное доверие друг к другу, Аллен, возможно, влюблен - но Мариан прекрасно это знает и относится к этому тепло.
Чего хочется: уняняшки и плюшки за секс на столе.
Чего не хочется: ребенка-Аллена, стёбщика-14го, идиота-Кросса. И отношений между ними в стиле "ты никто и я тобой всего лишь пользуюсь". У них взаимное и вполне обоснованное доверие друг к другу, Аллен, возможно, влюблен - но Мариан прекрасно это знает и относится к этому тепло.
Чего хочется: уняняшки и плюшки за секс на столе.
-
-
11.02.2011 в 21:36Утром Аллен улыбается.
Всю ночь ему снится чужой дом: он ходит среди дорогой антикварной мебели; ковер настолько мягкий, что шаги остаются почти неслышны и люди в комнате совсем не обращают на него внимания.
Аллен улыбается - широко, и глаза его тоже светятся радостью. И каждый, кто видит Аллена, думает, что лучше не бывает.
Аллен-во-сне идет по мягкому ковру, и его шаги почти не слышны, за исключением тихого хлюпанья. За окном дождь. Люди вокруг заняты своими делами. Свет камина тусклый, но все же достаточно освещает комнату. Жарко - рубашка намокла, а ладони вспотели.
Аллен улыбается.
Аллен-во-сне трет руками глаза и чувствует запах мокрого железа.
Аллен-во-сне смотрит на свои руки, затянутые в перчатки.
Аллен-во-сне смотрит вокруг.
Аллен улыбается. Но на самом деле хочется волком выть.
У Аллена-во-сне нет никаких перчаток - его руки в крови.
И дождя никакого нет - ковер промок от крови. И рубашка пропитана не потом.
И вокруг - одни трупы.
И Аллен-во-сне улыбается.
Аллен-в-реальности прислоняется лбом к холодному стеклу и закрывает глаза, когда оказывается один в комнате.
Когда началось это - не важно. Важно то, что кошмары снятся каждую ночь.
Эти чужие воспоминания жгут словами «Неужели это все я?»
Аллен не верит. Не верит, когда в первый раз слышит голос, насмешливый, кажущийся резким и отвратительным; когда узнает, кто он.
- Здравствуй, Аллен Уолкер, - кричит он в его голове.
- Тебе нравится тот дом? - спрашивает он.
- Ты будешь принадлежать мне, - смеется он.
Обхватывает голову руками, лежит, свернувшись на кровати, и ждет, когда это закончится.
Когда Аллен выходит из комнаты, он по-прежнему улыбается. Ничего, ровным счетом ничего не случилось.
Иногда Уолкер его видит.
В зеркале, когда плещет себе в лицо ледяной водой, смывая остатки кошмара. У него серая кожа, и он похож на Тики Микка.
Но сперва Аллен думает, что все это мерещится от недосыпания.
Аллен видит это лицо в кружке с чаем, на поверхности, подернутой белесой дымкой, видит в начищенном подносе Линали, когда та разносит всем напитки.
Видит-видит-видит.
После того, как он не спит уже третий день, улыбаться не получается.
Все перед глазами плывет, и не покидает чувство, что он бродит среди тумана.
Аллен боится спать - даже больше, чем пойти и рассказать все учителю. Больше некому: волновать друзей не хочется. Кросс, он не друг. Кросс… тот, кому Аллен безоговорочно доверяет, хоть и не признается себе в этом.
- Я не знаю, что теперь делать, - говорит, уткнувшись взглядом в пол. И выпускает из рук кружку, которую до этого вертел в руках. Она падает и разбивается - разлетается на осколки.
Кросс, кажется, не обращает внимания.
- Я подумаю, что можно сделать, - задумчиво говорит маршал.
- Я подумаю, что можно сделать, - передразнивает. - Ты не всесилен, Мариан Кросс. Я так и думал, что этот трус рано или поздно прибежит к тебе: он ведь так доверяет…
Кросс смотрит в глаза, злые и насмешливые. Подходит, и, встав перед Алленом, трясет того за плечи.
- Аллен, борись, - трясет, вцепившись мертвой хваткой, так, что останутся синяки от пальцев.
- Аллен!
Четырнадцатый смеется.
- Он слабак.
Кросс бьет его наотмашь по лицу; смех прекращается, а голова Аллена поникает.
- Аллен, Аллен!
Ученик открывает глаза и слабо улыбается.
- Вы поможете мне? - спрашивает, когда приходит в себя.
- Думаю, пока тебе стоит остаться здесь, - отвечает Мариан и закуривает сигарету.
Теперь Кросс внимателен вдвойне. Он вглядывается в лицо ученика, следит за каждым шагом, каждым движением, разрешая выходить только в столовую, чтобы поесть.
Для всех Аллен помогает генералу в каком-то сверхсекретном задании.
Кросс не знает, что делать, когда появляется Четырнадцатый. Это всегда происходит неожиданно, и с каждым разом все труднее становится от него избавиться. Все труднее заставить Аллена бороться, что бы Кросс ему ни говорил.
«Аллен, Аллен, вспомни о друзьях» - и он приходит в себя.
Пощечина - и Аллен приходит в себя.
А потом это перестает действовать.
Четырнадцатый сопротивляется, нападает и старается ранить Кросса.
- У тебя плохо получается, Аллен, - говорит, когда ученик приходит в себя.
- Я знаю. - На него страшно смотреть: под глазами залегли синяки, а щеки все еще горят от пощечин. - Только прошу, не дайте ему остаться. Делайте, что угодно, только не допустите этого. Я знаю, что он рассказывает. Что чувствует, - Аллен краснеет: Четырнадцатый в последнее время слишком разговорчив. - Не слушайте. Знайте: я - не он. Он ненастоящий, неправильный, злой. Пожалуйста…
***
- А я ведь все о нем знаю. – Четырнадцатый ходит кругами, в руке у него зажато разбитое горлышко вазы. - Ну, генерал, рассказать, как он к вам относится? Честно, я бы вас ненавидел после всего. А он - нет. Он вас…
- Аллен! - зовет Кросс.
- Аллен, Аллен… Я уже говорил, что он слабак. - И замахивается на Кросса. Почти задевает - на щеке остается тонкая царапина - но Мариан успевает схватить Четырнадцатого за руку.
- Аллен! - трясет за плечи.
Четырнадцатый вырывается.
«Не дайте ему завладеть мной…»
Кросс бьет в живот так, что мальчишка складывается пополам, зажмуривается и хватает ртом воздух.
«Пожалуйста…»
- Аллен!
- Учитель… - он оседает на пол и снизу смотрит на Кросса. - Это я вас так?..
- Ерунда, - отвечает Мариан, закуривает и наливает себе вина.
Ален не двигается: в глазах у него все плывет; темнота нападает, набрасывается волнами, иногда совсем накрывает - и тогда чувствуется только дым, и потому Аллен знает, что он все еще здесь.
- Иди прогуляйся, ученик. Тебе надо подышать свежим воздухом.
-
-
11.02.2011 в 21:37В следующий раз он заставляет Аллена активировать Чистую Силу, и все становится гораздо сложнее.
Разгромленная гостиная Кросса и пистолет, направленный на Четырнадцатого.
Он скалится, сверкает глазами.
- Если выстрелишь - убьешь и меня, и его.
- Аллен поймет.
И стреляет.
Четырнадцатый отлетает, спиной врезается в шкаф, стеклянные дверцы бьются, и на пол падает дождь осколков.
Четырнадцатый смеется, но заметно, что ему трудно говорить и дышать.
- Аллена здесь больше нет.
Кросс подходит и трясет, бьет по лицу. Бьет в живот.
«Пожалуйста…»
Хватает за воротник и швыряет в угол.
Смех Ноя стихает. Мальчишка не двигается.
Мариан смахивает с кресла осколки чего-то и садится. Достает новую сигарету, закуривает.
Глупый ученик.
У сигареты привкус крови. Кровь красными разводами расплывается по когда-то белой рубашке Аллена. Когда-то Аллена.
Кросс не винит себя - не в его характере чувствовать себя виноватым, - однако думает, что все могло быть по-другому, если бы он рассказал Аллену все с самого начала. Неосмотрительно было надеяться, что воспоминания Четырнадцатого не проснутся.
Аллен - или Четырнадцатый - шевелится и с трудом подбирает ноги к груди, забивается в угол - под ним хрустит битое стекло: весь пол покрыт осколками.
Он прячет голову, уткнувшись в колени, обнимает их руками - правый рукав изодран, и можно разглядеть изрезанное плечо.
Заваливается на бок и дрожит. Он, Аллен.
Не плачет - не должен плакать: Кросс никогда не учил этому.
«Пожалуйста, не допустите этого…»
«… единственный, кому доверяет…»
- Аллен?
Он дергается, как от удара, но голову не поднимает.
Кросс ступает по стекляшкам к нему - мало света: торшер и лампы разбиты, - протягивает руку.
- Аллен, вставай.
Уолкер съеживается еще больше. Вокруг него - темнота, разбавленная всполохами ярко-оранжевого цвета - цвета не солнца - боли.
Он не чувствует рук, ног, себя самого, и мыслей совсем никаких не осталось - все перекрикивает резкий оранжевый цвет.
Не чувствует, как его подхватывают и куда-то несут, не чувствует, как сажают, и он падает, ударяясь затылком. Это совсем не больно по сравнению с тем оранжевым, который начался, когда Кросс выстрелил.
Мариан стягивает с рубашку с Аллена и смотрит на правую руку, правый бок: все сплошь в царапинах, порезах и в плече, залитом уже запекшейся кровью, торчат осколки стекла.
Наверное, хорошо, что он пока не в сознании, думает Кросс и вытягивает осколок - медленно, с трудом, и из раны тут же начинает сочиться кровь.
Мариан снимает уже бесполезные перчатки, перемазанные, темно-бордовые, когда-то белые, и легко скользит кончиками пальцев по плечу, по ранам, чтобы не пропустить очередной осколок. Тянет, режа свои руки, и кидает в пепельницу - там уже много таких.
Ученик дышит почти незаметно.
Кросс смотрит на бледное лицо Аллена, водит пальцами по груди, впалому животу, стекол больше нет, но руки Мариан не убирает - не может, не хочет.
Аллен весь горячий, его бьет озноб, и под ним по столу, по скатерти расползается в стороны багровое пятно.
Кросс промывает раны, держит его близко к себе, заставляя сесть, и чувствует дыхание Аллена, который лицом уткнулся ему в грудь - потом на рубашке останется смазанное бордовое пятно.
Он горячий, и на щеках нездоровый румянец, замечает Кросс, когда позволяет Аллену лечь обратно на стол.
Гладит руками по бинтам, которые начинают промокать от проступающей крови, и царапает ладонь об осколок, торчащий у Аллена из бедра.
Тянет - чувствует, как стекло режет плоть, вытягивает, потом закуривает которую уже за день сигарету.
Расстегивает ремень на брюках Аллена и, зажав зубами сигарету, снимает их с него одной рукой, другой упираясь в живот, чтобы Аллен не соскользнул со стола.
Он весь нескладный. Худой. У него острые коленки, и вены слишком отчетливо просвечиваются сквозь кожу. Она тонкая-тонкая и совсем не может сдержать жар тела.
Мариан заклеивает пластырем последнюю рану и устало вздыхает.
Он проводит большими пальцами по губам - иссушенным, разбитым и колючим, и, склонившись, касается своими, со вкусом горечи.
Горечь жизни.
Горечь табака.
Наверное, следует остановиться.
Мариан наклоняется и закрывает ученика собой, обнимает.
- Аллен, ну же, приходи в себя, - шепчет на ухо, касаясь губами щеки, касаясь губами губ.
У губ Аллена вкус железа.
Вкус крови.
Вкус боли.
- Аллен, - зовет Кросс, и тот открывает глаза, вырываясь из своего тесного черно-оранжевого мира, выгоняя всполохи цветов из своей головы.
Получается плохо.
И совсем не получается сказать хоть что-нибудь: в горле словно ком стоит.
Наверное, Аллен заплакал, если б мог. Наверное, сказал бы, как себя ненавидит и боится.
Он беззвучно шепчет «Спасибо».
- За что? Я тебя чуть не убил. Не глупи, Аллен.
Мариан касается его темных губ пальцами, легко - по подбородку, шее, груди…
Аллен смотрит, качает головой и хочет что-то сказать.
Кросс следит за ним, гасит сигарету о пепельницу - осколки стекла, перемазанные уже высохшей кровью, хрустят, - и целует.
Губы Аллена сухие и горячие.
Мариан скользит руками, оглаживая бока, бёдра, жадно, но осторожно, чтобы не причинить лишней боли и не задеть раны.
Аллен не хочет.
Аллен не хочет, чтобы все было так.
Чтобы все было сейчас.
Его бьет дрожь, а в глазах снова черно-оранжевые круги; он чувствует руки на своем животе, и это единственное, что связывает его с реальностью.
Аллен почти в сознании.
Кросс почти нежен.
Хотя какой там нежен - не в его характере быть нежным - да и Аллен уже не ребенок, чтобы быть с ним нежным.
Потом как-нибудь, не сейчас.
Кросс целует выступающие ключицы, скользит губами по груди, сжимает пальцами съежившиеся от холода соски, проводит языком по царапинам, стягивает с Аллена белье и обхватывает рукой его член.
- Не надо, - почти неслышно. Он смотрит мутными глазами куда-то в сторону. Кросс отпускает, ненадолго, только для того, чтобы опуститься вниз и медленно вобрать его в рот.
Хочется оттолкнуть учителя руками, но сил слишком мало и то, что он делает, вдруг оказывается приятным, и потому пальцы Аллена зарываются в волосы учителя.
Кросс довольно усмехается, когда ученик начинает стонать и шире раздвигает ноги.
Аллен в своем черно-оранжевом мире; сквозь постоянно уплывающее сознание он понимает, что стало чуть больнее. Он кусает губы и ерзает, пытаясь вырваться.
Мариан прижимает его к себе, заставляя подняться. Аллен задыхается от чувства заполненности, задыхается от стонов-всхлипов. Кросс тянет его на себя, проникая еще глубже, Аллен дрожит и вскрикивает - испуганно, это все для него ново: раньше он думал, что боль не приводит ни к чему хорошему.
Кросс двигается рвано, нетерпеливо.
Губы Аллена горячие, он весь горячий. Узкий, податливый, отзывчивый, совсем запутавшийся, сам не понимает, что делает. Иначе б не стонал так громко, срывая голос, не двигался навстречу, неумело, не выгибался, раскрываясь еще сильнее, не хотел бы больше.
Мариан обхватывает его член, сжимает пальцами, когда Аллен уже готов кончить, заставляя его хныкать и просить-просить-просить.
Кросс прерывает его всхлипы поцелуем, двигается резче, языком скользит по зубам, по языку Аллена, тот стонет ему в рот и - когда он убирает руку, - кончает, выгибаясь и обхватывая Кросса ногами.
Пара движений, и Мариан следует за ним, устало опирается о стол и снова целует.
Аллен видит мир белым.
Он просыпается, открывает глаза - над ним учитель. Уолкер лежит у него головой на коленях, завернутый в одеяло.
- Выпей.
Кросс помогает приподнять голову, и Аллен делает пару глотков из бокала, вино обжигает губы, но сразу становится тепло внутри.
- Наверное, я должен сказать, что подобного больше не произ…
- Спасибо, - перебивает Аллен. - Мне впервые за много времени ничего не снилось, - в голосе слышна благодарность. Он улыбается и закрывает глаза.
Кросс гладит Аллена по волосам, улыбается: путь хотя бы сегодня ученик не думает о плохом. А потом… потом они всё исправят, найдут выход.
-
-
12.02.2011 в 08:12-
-
12.02.2011 в 14:37Очень интересная атмосфера, и такие образы у Вас здесь, и эта яркая черно-оранжевая палитра... Каждая строчка представляется очень отчетливо. Герои - мне кажется, что для этой ситуации IC. Но Аллен как-то очень быстро опустил руки - похоже, что очень устал ) Становится жалко. А Кросс просто выше всяких похвал - сопереживающий, неравнодушный, и то, что у Вас столь гармонично вписалось это отношение... это великолепно.
Четырнадцатого было слишком мало, но он отчего-то озлобленный и агрессивный - думаю, он куда спокойнее и рассудительнее. Но будем думать, что с Кроссом у него свои тёрки, чтобы вести себя так. ))
Единственное вот - при таком гармоничном и очень интересном начале оказалось обидно читать НЦ... Я не думаю, что она достаточно обоснованная, что есть веская мотивация или типа того... Впрочем, для кинк-феста очень, очень сильно кинкует - я давно так не кайфовал, да)
Пара восторженных воплей
Значит, во-первых - Вы порадовали шиппера.
Во-вторых - написали волшебный, очень детальный и красочный текст.
В-третьих... Вы большой, большой молодец, и простите мне то, что я не удержался от тапка - я хочу от вас детей и стриптиза в U-mail, вот так!
Светящийся от удовольствия заказчик.
-
-
12.02.2011 в 17:19Yamamoto Takeshi, вы очень засмущали автора, честно-честно. Спасибо за "восхитительно" и за "красочный текст". Первый раз меня так в этом фандоме похвалили.
Четырнадцатого было слишком мало, но он отчего-то озлобленный и агрессивный
Автор просто его не любит, что ж тут поделать. И не совсем понимает.
НЦ... Я не думаю, что она достаточно обоснованная, что есть веская мотивация или типа того...
Дохлые обоснуи - это моя визитная карточка, да
Рада, что оно вам все-таки доставило
автор
-
-
12.02.2011 в 20:35-
-
20.02.2011 в 21:04-
-
20.02.2011 в 21:22автор
-
-
09.01.2012 в 04:39