III тур - №18

[D. Gray-Man Kink]

Лави/Аллен/Канда. Аллен и Лави решают немного отомстить Канде за все его выходки, подпаивают и начинают приставать. Канда в таком состоянии, что не может нормально сопротивляться. Немного принуждения, немного насилия. В результате Канда, сам того не желая, получает много удовольствия. Рейтинг - НЦ-17.

@темы: третий тур, Lavi, выполнено, Allen Walker, Kanda Yuu

Comments

[Гость]

Канда мрачно качает головой, но Лави и Ален, держась друг за друга, со смехом суют ему в руки полный бокал. «Выпей, Юу! Выпей за победу!» «Ну правда, Канда! Что ты как неродной… Ведь праздник же!»
Он поддается уговорам и выпивает.
Комната почему-то медленно кружится, и карты валятся из рук. Канда трясет головой и не замечает, как переглядываются через стол молодой историк с молодым экзорцистом. Лави поднимается первым.
- Пошли, дойдем до твоей комнаты, Юу. Я там… гм… по соседству к девчонке одной загляну, слушай, а может, вместе?
Черт его знает, зачем он соглашается. Но соглашается, кивает, начинает подниматься, держась за крышку стола. Ноги как будто даже и не его, тело все никак не может обрести равновесие – как после хорошего удара по голове. Это даже смешно, но он не может сообразить, в чем же самый юмор шутки. Однако поделиться с кем-нибудь хочется, он обводит комнату взглядом, встречается глазами с Лави; тот в ответ вопросительно поднимает бровь. Канда кривится и отворачивается, натыкается на Уолкера. Это еще хуже, и Канда решает подождать. Он потом поделится с кем-нибудь. Не с этими двумя, рыжий полный придурок, а недомерок еще дурнее.
Канда обнаруживает, что смеется, и резко затыкает себя. Они, однако, уже куда-то идут, и Канда соображает, что наверное к той самой девчонке. Лави улыбается; с другого бока, к удивлению Канды, шагает беловолосый мальчишка. Канда с сожалением думает, что Аллен, наверное, тоже имеет право поразвлекаться, и не огрызается на него, как обычно. Правда, странно, что он идет с ними. Пацан из ненормальных, в том плане, что женщинам он предпочитает мужчин. «Не повезло, - думает внезапно Канда, - мало того, что проклятый, еще и пидор». Это тоже очень смешно, Канда улыбается, но больше не смеется вслух.
Они уже подходят, видна его дверь. Тело кажется очень легким, а все вокруг приобретает необычайную четкость. Как на картине, которую рисовал Тидолл – сначала все размазанное и непонятное, потом несколько штрихов, и все четко и понятно. Канда как будто даже слышит его голос, генерал рассказывает что-то о красках, как их смешивать, кажется, но Канда, как обычно, не прислушивается. Он смотрит на медленно приближающуюся дверь и думает, что никуда, наверное, не пойдет. Легкость в теле приятная, но ощущать ее немного странно. И еще эти голоса в голове.
Лави что-то рассказывает Аллену. Или наоборот. Оба ржут, как кони. Как клячи со сбитыми коленками, которые тянули кареты извозчиков в туманном Лондоне. Интересно, откуда он это помнит? Тауэр, едва различимый за Темзой, кажется куда реальней, чем дверь, перед которой он стоит. Канда поднимает руку, чтобы ощутить плотную текстуру дерева. Это приносит облегчение. Дверь поддается легкому толчку пальцев.
Они заходят. У Канды перед внутренним зрением по-прежнему стоит «Тауэр», интересно, что это такое, сквозь картинку просвечивают часы с лотосом, фиолетовая ширма и кровать.
Кровать, - приходит внезапное озарение. Вот оно. Вот чего ему хотелось. Ему хотелось лечь. За этим он и шел, разве нет?
Сзади раздается звук, Канда поворачивает голову и видит Аллена, закрывающего дверь. Секунду Канда пытается сообразить, видит он его на фоне двери или это он сквозь дверь просвечивает; Аллен поворачивается и улыбается. "Вряд ли он стал бы улыбаться пустой стене", - делает вывод Канда и уточняет вслух, что дверь надо было закрыть с той стороны.
- Мы только поможем тебе раздеться, - говорит Лави, о котором Канда чуть не позабыл. Ну правильно, все помнит только сам историк, у Канды память выкидывает странные фортеля. То забудет что-нибудь, то вспомнит. Вот что это за проклятая башня?
За раздумьями Канда понимает, что даже забыл послать Лави вместе с его помощью. А теперь рыжий историк его в самом деле раздевает. Вот наглый, ничего не боится! Но ругаться на него лень, и поднимать ножны, чтобы огреть по затылку, тоже, тем более, что с Мугеном Лави обращается достаточно осторожно и пристраивает катану на подставке аккуратно. Канда удовлетворенно кивает.
Наклоняться и снимать сапоги тоже лень, и поэтому Канда позволяет усадить себя на кровать. Сапоги с него стягивает почему-то Уолкер. «Ну и черт с ним», - думает Канда, закрывая глаза.
На смену легкости приходит апатия. Рубашку расстегивают ловкие пальцы, и Канда не делает ничего, чтобы им помешать. Он даже не открывает глаз. Даже когда рубашку вытаскивают из штанов, и Канда ощущает прикосновение к ширинке.
- Уолкер, пошел на хуй, - говорит он, не открывая глаза. Кто еще. Они не раз ночевали с Лави вместе, и рыжему ни разу не пришло в голову снимать с него штаны. Хотя конечно, это было на миссии. Там особенно не раздеваешься, никогда не знаешь, когда придется вскакивать среди ночи и бежать выполнять воинский долг. Там и не спишь-то толком. С другой стороны, когда это он, Канда, отдыхал? Все время или задания, или возвращение с заданий, или тренировка. Да и не нужен ему отдых.
- Я тебе что сказал, мелочь, - повторяет он, и слышит в ответ смех и тихий голос:
- Как скажешь.
А в следующий миг вокруг его члена смыкаются теплые и влажные губы. Легкое ощущение возросшего давления, когда его втягивают в рот, и язык скользяще проходится по яичкам.
- Уолкер, твою мать!.. – громче говорит Канда, но не отталкивает, как тут оттолкнешь, кровь никак не может решить, куда приливать – к члену или к лицу.
- А меня куда пошлешь? – спрашивает Лави как будто издали, у него голос мягче, и его губы накрывают губы Канды.
У него нежные губы, но такие твердые, гораздо более настойчивые, чем у тех девушек, с которыми Канде случалось спать. Его язык такой проворный, как у Уолкера, и он орудует им с той же настойчивостью.
Канда поднимает руки, чтобы оттолкнуть его, но зачем-то вцепляется ему в плечи. Широкие, как у него самого, даже шире; черт все побери, Лави бабник, он спит с женщинами, какого демона он его целует?..
Шершавые ладони обнимают его лицо, осторожно поднимая выше, запрокидывая голову. Соскальзывают, теперь одна поддерживает затылок, другая поглаживает по спине. Поцелуй затягивается. Канда непроизвольно подается вперед, разводит колени шире, чувствует движение – тут же воспользовавшись молчаливым приглашением, Аллен устраивается на полу между его ног, кладет руку ему на бедро, такую горячую, что это обжигает. Смутно Канда понимает, что по идее, член уже не должен бы помещаться у него во рту, но помещается, и это чудесное ощущение. Даже лучше, чем когда просто трахаешься.
Сквозь пелену удивления, затягивающую сознания, Канда осознает, что Аллен делает свое дело очень хорошо. Лави наконец его отпускает, но желания выставить их обоих за дверь нет. По крайней мере, Аллен может довести свое дело до конца.
Слыша шорох одежды, Канда открывает глаза, и видит, как Лави раздевается. Он думает, что Историк, должно быть, решил отойти от своих принципов и пристроиться сзади к Уолкеру. «Ну и черт с ним, пусть делает, что хочет, - думает Канда и закрывает глаза. – Пусть они оба делают, что хотят».
Удовольствие нарастает постепенно, мальчишка удивительно хорош в этом. Ровные, ритмичные движения языка и губ. Канда даже не против, чтобы его гладили по бедрам и по животу. Он слегка напрягается, чувствуя, что скоро кончит, но тут Аллен почему-то отстраняется. Раздевается, - видит Канда, приподняв ресницы. А ну да, Лави же, - понимает он, видя рыжего экзорциста. Тот возбужден, Канда скользит взглядом по нему, по его груди, отстраненно думая про себя, что историк сложен очень хорошо. «Наверное, девчонкам нравится», - думает он. Взгляд соскальзывает ниже, там член, крупный, перевитый венами, основание прикрыто курчавыми рыжими волосами. Такими же яркими, как волосы на голове. Канда по-прежнему медленно поднимает глаза и встречается с ним взглядом.
У Лави расширен зрачок. Возбуждение, - отмечает себе Канда, и снова не препятствует, когда Лави к нему наклоняется и целует. Целоваться со своими неожиданно интересно.
- Тебе нравится? – спрашивает Лави, поглаживая его по спине.
- Нравится, - подтверждает Канда. Краем уха слышит, как прерывисто вздыхает Уолкер.
Лави отодвигается в сторону, в поле зрения появляются белые волосы.
Канда рефлекторно обнимает Аллена за пояс, притягивает к себе, на колени, затаивает дыхание – головка плавно протискивается в узкое, не предназначенное для этого отверстие. У обычного человека не предназначенное, у этого, видимо, все наоборот: Аллен стонет, извивается, не вырываясь, а наоборот, стараясь надеться потуже. Канде даже приходится придерживать его, чтобы не слишком ерзал. Мальчишка стонет. Канда даже чувствует благодарность к Лави, когда тот встает вплотную к ним и стоны Аллена сменяются тихими посасывающими звуками. Аллен наклоняется вперед, обхватывает Лави за бедра, так же, как недавно обнимал самого Канду, Канда невольно представляет себе, что чувствует сейчас рыжий историк. Поднимает взгляд на его лицо, чтобы подтвердить свои мысли. Лави покачивается, у него прикушена губа, белые зубы, такие белые, Канде хочется целовать его снова. Точно почувствовав, что на него смотрят, а может и почувствовав, он очень чуткий, Лави открывает глаза, наклоняется, заставляя Аллена всхлипнуть и сдвинуться назад, и придушенно вскрикнуть, когда Канда сжимает его бедра, чтобы не дергался.

[Гость]

Рука Лави у Канды на плече, его язык, влажный и теплый, двигается неторопливо, почти лениво, ладони Канды лежат у Аллена на бедрах, прижимая его к своим бедрам. Быть как можно глубже, чувствовать дрожь, пронзающую его тело как можно полнее. Полный контакт. Аллену нравится, что его удерживают, он не протестует, что его зажали между двумя телами. Канда чувствует, как трепещет его тело у него на коленях. «Но в конце концов, он и не может выразить недовольство, у него же рот занят», - понимает Канда и улыбается, невольно прерывая поцелуй. Лави тоже улыбается, немного выпрямляясь.
Тело у Уолкера гибкое, сильное, плоть слишком сильно обтягивает кости, но это мелочи. Мясо нарастет, а пока он просто худощавый. Мальчишка. Рука Канды скользит по его боку, по груди, гладит плечи. Аллен отзывается приглушенными стонами. Его горло сжимается, Лави довольно жмурится.
Канде не жалко, он продолжает гладить Уолкера, раз тому нравится. У него другая проблема – он не может сообразить, как двигаться в таком тесном проходе. К тому же он сидит, как же в него толкаться? Только поднимать вместе с собой и будешь. Канда хмурится, ему уже надоел такой ритм, он хочет быстрее, еще быстрее, до конца.
- Дальше? – хрипло спрашивает Лави, и Канда резко кивает. Хорошо, что Лави его понимает. Лави вынимает свой член у Аллена изо рта, отстраняется, начинает его поднимать, с тихим смешком просит Канду отпустить.
- Ты сейчас получишь все, что хочешь, - убеждает он Канду, пытаясь сдвинуть его ладонь с бедра Уолкера. Мальчишка тяжело, с придыханием, дышит. Когда его наконец отпускают, встает и тут же опрокидывается на постель, широко разводя ноги. – Сейчас будет очень хорошо, - обещают Канде, но тот и сам знает, что будет хорошо. Он не отрываясь смотрит на приоткрытое отверстие, между длинными светлыми ногами, растянутый анус смотрится еще более развратно из-за того, что у Аллена нет здесь волос. У него вообще на теле ни волоска, как и у самого Канды. У Канды волосы сами не растут нигде, кроме головы, интересно, Аллен бреется или это какое-то влияние Невинности? Или он просто еще слишком молод?
Мысли как-то мешаются с возбуждением, Канда даже благодарен Лави, который отвлекает его, прижимаясь сзади. Он обнимает Канду, по его члену скользит твердая ладонь, смазанная чем-то прохладным и скользким. Это тоже приятно. Никто никогда не касался его члена руками, кроме самого Канды. Канда вздыхает и откидывает голову назад, Лави на плечо. Расставляет ноги чуть шире. Лави обнимает его поперек туловища, а правая рука все так же уверенно ласкает член, Канда дышит все быстрее, он чувствует, как сзади в ягодицы ему упирается, но это не беспокоит его. Его ничего не беспокоит, ему тепло и уютно, ему приятно это внимание. В обычном состоянии он бы сделал все, лишь бы избавиться от взглядов, направленных на него, но сейчас он нежится. Даже взгляд Аллена, который смотрит на них с Лави, стоящих в обнимку, не смущает. Тем более, что Канда может смотреть в ответ, и смотрит – скользит взглядом по тонким ногам, по покрасневшему чуть распухшему кружку нежной плоти, по рукам, по приоткрытым губам, по щекам, зарумянившимся и составляющим такой контраст с белыми волосами.
Действия Лави заставляют Канду двигать бедрами, толкаться вперед, ерзать, прижиматься к его бедрам. Член трется у него между ягодиц, Лави шумно выдыхает ему в ухо, прихватывает зубами мочку. У Канды вырывается низкий стон. Да, он не против… Наверное, не против… Уолкер ждет, ему это нравится. Отверстие выглядит так эротично. Если Лави хочет, почему нет. Канда расставляет ноги еще шире, прогибается в пояснице, безмолвно дает разрешение. Рука Лави убирается с его члена. Канда чувствует одновременно разочарование и благодарность. Если бы это продолжалось, он бы кончил прямо так, а Канда пока не хочет, он хочет кончить в Уолкера, чтобы тот выкрикивал его имя и сжимался вокруг него.
От этих мыслей его член снова напрягается, ноет так, что больно. Канда наклоняется вперед, скорее повинуясь Лави, который легко толкает его вперед, перед ним оказываются губы Уолкера. Канда не задумывается и целует его.
Сзади, между ягодиц, становится скользко и влажно, нарастает давление. Канда прижимается к губам Аллена еще сильнее, почти кусается, целуясь. По ногам бежит дрожь, колени чуть-чуть слабнут, Канда остро чувствует, как в него вторгается что-то твердое и инородное. Мышцы крепко стискивают это чужое, живо вспоминается, как трепетал Аллен, Канда нажимает бедрами, пытаясь войти в него так же, как входят в него сейчас. Рука на животе не пускает, Канда выдает разочарованный звук.
- Потерпи, - слышен голос у него над ухом, язык облизывает его шею, - это всего лишь палец, ты же не хочешь, чтобы было больно…
Канда не хочет, чтобы было больно. Он хочет, чтобы все побыстрее началось, о чем и сообщает хриплым от желания голосом. Аллен извивается под ним, стонет согласно, цепляется за его плечи. Член у мальчишки стоит так же жестко, как и у него самого – Канда чувствует это, соприкасаясь животами.
Лави продолжает. Он не торопится, как будто специально растягивая Канду пошире. Перед глазами у Канды вспыхивают багровые искры, каждое движение – там точно не один палец, может два? Три? – заставляет его подаваться вперед, а потом назад, чтобы поймать это почти неуловимое ощущение, эту вспышку, испытать ее снова. Кажется, что она сильнее с каждым разом. Канда даже почти забывает о том, что его обнимают и спереди тоже.
Но потом Аллен, которому надоело ждать, отдирает руку Лави от плоского живота их общего любовника, обхватывает член и направляет его в себя, и выгибается, стараясь забросить ноги Канде на плечи. Тот сдавленно шипит, подхватывает их под колени. Лави убирает руку, в проходе становится пусто и слишком свободно. Канда вскидывает голову, рефлекторно пытается сжать мышцы, но они до конца не смыкаются. Это как-то неправильно и немного раздражает, но Аллен не дает ему сосредоточиться на собственных ощущениях. И Лави не оставляет его в покое надолго, он скоро возвращается, снова его руки на бедрах, снова чуть болезненное давление. Теперь там горячо, давление все усиливается, Канда подается вперед и невольно думает, чувствует ли лежащий под ним Уолкер то же самое. Потом за распирающим давлением внезапно приходит облегчение, но теперь он чувствует, что часть Лави внутри него, живая, пульсирующая. Мышцы дрожат и содрогаются, растянутые слишком сильно, но первый же толчок приносит такие ощущения, что хочется вскрикнуть, но Канда только сжимает зубы и опускает голову.
Каждый толчок вжимает его в горячую тесноту Аллена. Жестко-податливое тело под ним, жестко-неподатливое позади... кажется, что вот-вот ощущений станет слишком много. Туго обхватывающие головку трепещущие мышцы, и в то же время – его собственный такой же трепет. Руки скользят по ягодицам, разводя их, Лави входит еще глубже, Канда дергается вперед, Уолкер вскрикивает. Канду будто обдает горячим дождем. Он вздрагивает, непроизвольно сжимается, слышит стон позади. Тело Лави внутри него пульсирует.
Лави притягивает его к себе, на себя, Канда скорее из чувства противоречия сопротивляется, подается вперед – к Уолкеру, мальчишка широко раскрывает глаза и приникает к его рту своим ртом. Язычок у мальчишки быстрый, жаркий, он двигается так легко, едва прикасаясь к его языку. К его губам, зубам изнутри. Наверное он и похож на кошачий; узкий и немного шершавый.
Лави всаживает зубы ему в плечо.
У Канды от неожиданности вырывается звук – почти стон, – Уолкера продирает дрожь, и он неожиданно начинает целовать его так отчаянно, что Канда перестает даже отвечать, просто принимает.
У Уолкера закатываются глаза, его трясет, и Канда понимает, что он сейчас кончит, первый из всех троих. Он с усилием разрывает поцелуй, хрипло предупреждает:
- Я тебя ждать не буду…
Уолкер, кажется, вовсе его не слышит. У него внутри творится такое, что Канда стискивает зубы. Сзади стонет Лави. До Канды запоздало доходит, что он, должно быть, сжимается так же сильно, как и Уолкер.
Мысль эта точно прорывает плотину, он начинает двигаться резко, рвано, вбиваясь в Уолкера так глубоко, как только возможно.
Искусанный рот приоткрывается, мычание превращается в короткие вскрики. Смотреть на такого Уолкера почему-то очень приятно, в животе хорошеет. Сладкое-сладкое тянущееся чувство длится и длится, это как целая река удовольствия.
Он очень хочет, но почему-то не может кончить. То ли виноват Уолкер, узкий и горячий, как ни одна женщина, который стискивает его член до того сильно, что ни капли спермы не в состоянии пролиться. То ли – книжник, который и не думает останавливаться; эти толчки не дают сосредоточиться. Постепенно они сливаются в одну непрерывную дрожь, которая перерастает в судорогу, Канду трясет, вцепившись Уолкеру в плечи, он мотает его, как тряпичную куклу. Тому, кажется, уже все равно.
Канда не стонет, он рычит. Страсть и ярость смешиваются, кипят в крови, ему бешено хочется рвануть зубами часто пульсирующую жилку, впиться в беззащитную шею. Он думает, что никогда не чувствовал к Уолкеру такой ненависти.
Никогда не чувствовал к нему такой нежности, и благодарности, и… желания. Чтобы недомерку было хорошо?..
Лави кончает в него, Канда это неожиданно хорошо ощущает. Они содрогаются в приступе Лави, струна натягивается совсем уж невыносимо – и тут наконец Канду отпускает.
"Какой странный сон", - думается ему наутро. Канда встает, как обычно, одевается, как обычно, идет умываться - как обычно. В умывальной он сталкивается с Уолкером и Лави. Историк что-то весело рассказывает, приближающегося Канду приветствует кивком головы, как всегда, и продолжает травить байку дальше, а вот Аллен бледнеет слегка и как-то подается навстречу Канде. Как будто даже с вызовом.
Канда проходит мимо, не поворачивая головы. Он видел сны и постраннее.

[Bella Italia]

Автор, тебе нужны абсолютно все виды бет!><

[Мэй_Чен]

О, безымянный автор, некоронованный король Ди-грейских ПВП-шек, вы прекрасны. Правда, хотелось бы, чтобы Канда чуток посопротивлялся, но и без этого просто замечательно.

Автор, тебе нужны абсолютно все виды бет!><

Автор, вам не нужны все виды бет))) Я даже не знала, что их несколько видов, оказывается))) Немножко запятых нет на месте, но это не особо режет глаза.
За фик - и моя горячая безграничная признательность.

[Амариллис Л]

Mad Selena

Правда, хотелось бы, чтобы Канда чуток посопротивлялся, но и без этого просто замечательно.

Боюсь, если бы у Канды остались мозги на понимание происходящего, он стал сопротивляться бы стал не чуток А так, все вхарактерно на мой взгляд.
Да, с бетами как-то переборщили. Блохи потом все выловятся.

[Мэй_Чен]

Боюсь, если бы у Канды остались мозги на понимание происходящего, он стал сопротивляться бы стал не чуток

Так споили же! Еле шевелится))))

А так, все вхарактерно на мой взгляд.

Да, все в характере. Окончание доставило))) Пусть канда для собвтсенного успокоения думает, что это был всего лишь сон. Попа него не болела наутро, интересно?))))

Блохи потом все выловятся.

А сколько не вычитывай, всё равно и бета может ошибки пропустить, это не панацея. А фик написан куда грамотнее большинсва художеств на сообществе. Только им таких резких замечаний отчего-то нет.

[Амариллис Л]

Mad Selena

Так споили же!

Опоили, скорее.

Попа него не болела наутро, интересно?))))

Регенерация!

[Мэй_Чен]

Регенерация!

Чёрт, точно! А я не сообразила. Тогда всё, Лави с Алленом нечего бояться, зря Стручок так побледнел.

[Гость]

Эль Акума девочка, иди в сад)))

Амариллис Л если бы Канда не был пьян, если бы он так не доверял Лави, если бы он только понял наутро, что все было всерьез... Я даже не знаю, как бы оно все повернулосьь.

Mad Selena автор палится бувально каждым словом))) Спасибо за похвалу, мне было приятно наконец написать этот фик)))
Попа него не болела наутро, интересно?))))
Все продумано - попа зажила буквально через полчаса!))) Следов и не осталось. Да, пусть думает, что ничего не было. Даже если бы он знал, что это может быть не так - он бы все равно выбрал думать так, имхо.

[Амариллис Л]

Гость

если бы Канда не был пьян

Он-таки пьян?

[Гость]

это осталось неизвестным))) Сцена-то подана глазами Канды, а сам Канда считает все сном)
автор

[Bella Italia]

Автор, ты ебнулась?! Ах да, быдло критики не понимает. Простите меня, я забыла.

[Мэй_Чен]

Как автор этой заявки, имею право защитить автора исполнения. Эль Акума, критика была неконструктивной. Вы не указали ни на одну ошибку. Просто сказали, что. типа, всё очень плохо. А что плохо и почему - вы этого не сказали. Может, объясните автору, что плохого в его произведении? Я не быдло, но я тоже не поняла этой критики.
И вас, вроде, матом не крыли.

[Bella Italia]

Не говорила я, что все очень плохо. Просто описание постельной сцены по-настоящему порнографическое, что для литературы никуда не годится. А для ошибок придумали такую гениальную штуку, как Ворд.

[Гость]

Эль Акума ооо... как все запущено!
Понимаю, понимаю. Девочка пришла в бордель и в шоке оттого, что там - подумать только! - ебутся! Нет, ну вы представляете?! Вместо того, чтобы стихи писать или не знаю, куртуазно на гитаре тренькать, они, подумать только, сексом занимаются! Голые!

И чтобы выразить свое негодование, девочка тут же выдала самое лучшее, что могла придумать: обвинение в безграмотности.
Какая прелесть)

собсно, автор

[Bella Italia]

не умеешь писать - не пиши. НЦ мне нравится только при нормальном описании. Не умеешь возразить с достойными аргументами - заткнись.
Далее можешь не писать, т.к. мне это дурацкое препирание надоело. *погла мыть руки после общения с идиотом*

[Амариллис Л]

Эль Акума Тролль детектед!
Автор, это тролль, не корми его!

[Гость]

Да зачем мне его кормить, я лучше что другое напишу)))

[Платиновый демон из Невады]

нца воистину вкусная)
чем проще и порнографичней она описана, тем она логичнее и красивее. имхо, конечно.
а тут все, на мой взгляд, вполне даже. и не (простите мою серость) "сунул-вынул-сунул", и не розовые сопли. гармонично, в общем. красота.
закопипастила себе в папочку.

[Гость]

Miyabi Aizava спасибо) было очень прочитать ваш отзыв)
Мое имхо совпадает с вашим.
автор

[Высокий крашеный блондин]

Автор, я люблю Вас~ *_*
Miyabi Aizava, + адын

[Гость]

Высокий крашеный блондин ня)))))
автор

[.ishi]

Аааа, оно великолепно *___*

[Гость]

Спасибо, автор, это просто прекрасно~ Целую руки

[Гость]

Вау! такого не читала очень давно Очень красиво, логично, с обоснуем, А главное не особо пошло
В начале покоробил Ален-гей, но без такого аллена, боюсь, написать бы не получилосьБудем считать, что тяжелое детство в компании маршала Кросса дало свои всходы

[MyTrueColors]

нца это и есть порнография)

но тут она просто невероятно вкусная, автор - гору печенек!

[Гость]

Спасибо за комментарии))) Автору очень приятно)

[Граф Алоис Трэнси]

О да, однозначно понравилось .
Пробрало, оно прекрасно))
Только единственное, конец показался немного скомканным, точно чего-то не хватает, но это мелочи, автору все равно благодарность

[Гость]

от автора спасибо)))

[~Fizzy drink~]

Очень-очень дрочибельно безумно понравилось!
Автор - гений!
Описание опоенного Канды просто выше всяких похвал!